Интервью
фотогалерея
Дети войны. С постоянным чувством холода и голода
Детство мое прошло в Большемурашкинском районе, в небольшом населенном пункте Совхоз № 2. Мне исполнилось 3 месяца, когда началась война, и я её, конечно же, не помню. Не помню и своего отца, который на второй день войны ушел на фронт и в декабре 1942 года погиб в боях под Москвой.
Мой отец Михаил Сергеевич Сычев, 1913 года рождения, родом из Горьковской области. Он окончил семилетку, работал бригадиром полеводческой бригады. Знаю, что был участником Финской войны. Двое старших братьев — Владимир и Виктор — умерли от кори в первый год войны в возрасте 5 и 3-х лет.
Мама Евгения Константиновна Сычева (в девичестве Макарова), 1914 года рождения — уроженка Саратовской губернии. Работала свинаркой в совхозе. Это был небольшой населенный пункт — бывшая дворянская усадьба состояла из 2-этажного дома, трех бараков, школы, ясель и двух зерноскладов. Но место было очень живописное, рядом протекала речка Удомка. Все эти воспоминания относятся к более позднему времени, годам к шести, когда уже закончилась война.
Мы жили в доме на 2 этаже. Самое мое первое воспоминание об этом периоде связано с постоянным чувством холода. В комнате стояла печь-галанка, которую надо было топить, а поскольку мама с утра до вечера была на свиноферме, то топили её один раз, когда она возвращалась с работы. По словам матери, я в детстве переболела всеми болезнями — корь, свинка, трахома. Думаю, что все они были связаны с холодом и голодом.
Постоянно хотелось есть. Я совсем не помню хлеба, видимо, его было так мало, что я свою норму проглатывала. Не помню, чтобы мы пили чай, наверное, его просто не было. Мои воспоминания о еде связаны уже с послевоенными годами, когда кто-то приезжал из города и привозил сушки, пряники, а друг отца угощал конфетами — подушечками в розовую полоску. Этих белых сушек я не могла наесться, они до сих пор мое любимое лакомство.
С ранней весны до поздней осени мы были на подножном корме. Весной выкапывали в поле мерзлую картошку, из которой мать пекла синие лепешки, собирали хвощ, какие-то красные корешки по берегу реки, потом щавель, в лесу всякие ягоды, а осенью ходили в поле и искали в стерне зерна.
Дома спали на матрасах, набитых соломой. Света в комнате тоже не было.
Никаких игрушек, кукол у меня точно не было. Зато отчетливо помню, как мы играли в свиноферму, так как у всех детей там работали матери. Мы собирали сосновые шишки, и они у нас были свиньями. С помощью прута загоняли это стадо, повторяя то, что делали взрослые.
В совхозе было только двое мужчин — два старых деда, которые тоже посильно участвовали в работах. Жили и эвакуированные из Херсона, но только когда они уезжали, я поняла, что их загнала сюда война.
Мать никогда не жаловалась на жизнь, работала с утра до вечера. Я не видела ни писем отца с фронта, ни похоронки. Не видела, чтобы мать плакала или горевала. О том, что я сирота, я тоже не знала, потому что вокруг были такие же дети – сироты. Все женщины остались вдовами в 26-29 лет — никто из мужчин, ушедших на фронт из совхоза, не вернулся.
Больше помню время, когда начала ходить в школу, где я хорошо училась и любила читать. Тогда у нас появился участок земли, а мать, чтобы спасти меня от дистрофии, купила козу и кур, и поила меня молоком. Яйца мы обменивали на вишню, которую привозили из других деревень.
После трехлетки мне надо было ходить в школу в с. Григорово – на центральную усадьбу. И опять мои воспоминания связаны с холодом. Одежды не было, ходили пешком 5 километров, в школе чернила замерзали в чернильницах. Мое самое светлое воспоминание этих лет связано с чтением. Я любила книги А. Гайдара «Дальние страны», А. Фадеева «Молодую гвардию», Н. Островского «Как закалялась сталь».
С 1955 года моя жизнь связана с Казанью, куда мы переехали к отцу мамы — нашему деду. Вся его семья была раскулачена, но он выжил, был состоятельным, уважаемым человеком. Прожили мы там недолго, так как мама устроилась работать дворником и нам дали комнату в полуподвальном помещении.
Только в 10 классе мать впервые рассказала мне про отца. Я узнала от неё, как он ушел на войну, как попал сразу под Москву, был дважды ранен, лежал в госпитале, что были от него письма и похоронка о его захоронении под Волоколамском. Но письма и похоронка были утеряны, сохранился лишь паспорт отца с его единственной фотографией.
Мой интерес к теме войны начался с конца 60-х годов. Это было связано с учебой в Казанском университете и работой в Государственном музее ТАССР, куда я пришла в 1966 году.
Практически всю свою сознательную жизнь — 30 лет — я отдала теме патриотического воспитания молодежи. Я изучила биографии всех наших знаменитых земляков – Героев Советского Союза.
Могилу отца я впервые посетила только в 2000 году, и была очень удручена её состоянием. На обелиске не было фамилий, хотя точно известно, что мой отец захоронен именно там. В 2004 году я ездила еще один раз, и там планировалось провести работы по увековечению памяти всех погибших. Сейчас мне прислали фото обелиска с фамилией, в том числе и моего отца, но здоровье, к сожалению, не позволяет мне поклониться этой братской могиле.
Я из поколения детей, которое не знало своих отцов, которое война сделала сиротами, но мы с гордостью несли память о погибших и с честью прожили жизнь, достойную их памяти.
Маргарита Сычёва
