Интервью
фотогалерея
Следом за фронтом
Через несколько дней Россия отметит День Победы. В городах и сёлах вспомнят героев, отдавших жизнь за неё, почтят вниманием оставшихся в строю ветеранов Великой Отечественной.
Ряды их стремительно редеют. В Большемурашкинском районе остались уже не десятки – единицы свидетелей той страшной войны. Сейчас они ведут ещё один тяжёлый бой – со временем и возрастом. Даже осенью 1941 года, когда немцы стояли под Москвой, а вокруг Горького рыли окопы, они не сдавались и верили – Победа будет за нами. Удивительно, но и сегодня они не потеряли интереса к жизни, оптимизма и юмора.
В преддверии великого праздника мы побывали в гостях у Антонины Григорьевны Добродомовой. Пожилая женщина приветливо встретила журналиста, а на вопрос о здоровье, не без иронии, ответила: «Да здоровья у меня много, вон сколько», – и показала на заставленный таблетками стол.
Антонине Григорьевне девяносто третий год, но ясности ума и твёрдости её памяти можно позавидовать.
– Когда началась война, – вспоминает ветеран, – я уже работала парикмахером. Профессия – мирнее некуда. Но через несколько дней меня вызывают в военкомат – будешь стричь призывников. Столько мужчин, сколько в этот день, мне и за полгода подстричь не случалось, фасон, правда, был однообразен — под «ноль». Вернулась домой к ночи, настроение подавленное: сегодня парни сложили волосы, а завтра – головы.
Работы в парикмахерской поубавилось. К осени Антонина Колосова получила повестку не повестку, но команду – отправляться на строительство рубежа обороны вокруг Горького. Осень и начало зимы копали рвы у села Румянцево. Наверное, уже после наступления Красной армии под Москвой, строителей рубежа отпустили по домам. Вернулась девушка в Мурашкино к Новому году. Уже не за горами весна, пора району начинать готовиться к посевной, но к тому времени в деревнях и сёлах мужчин старше 18-ти почти не осталось. И Тоня в очередной раз попала под призыв.
В двух словах – девушки на трактор!
– Изучали трактор, плуги, молотилку МК-1500, – вспоминает Антонина Григорьевна, – в общем, весной выехали в поле, направили меня в бригаду в Мословку. Лето пролетело, уже начали обмолот хлебов, а меня и ещё нескольких девчат вызывает секретарь райкома комсомола Сергей Лысихин: «Ну что, девушки, тяжело на фронте, наша армия на смерть стоит в Сталинграде, пришла очередь и вам повоевать!». Пишем заявление: «Прошу призвать меня в Красную армию добровольцем».
– В начале октября мы в Смагино, уж не помню пешком или на подводах туда добирались, погрузились в вагоны — и в Москву.
В Москве девчат распределили по учебным подразделениям. Антонину отправили в Серпухов, там учили стрелять, ползать, кидать гранаты. Вроде, как и всех пехотинцев обучили, распределили по боевым частям. Антонину отправили в Минводы, а вскоре в Пятигорск — там только что отгремела битва за Кавказ и эти города освободили от оккупации. Через некоторое время часть отправили в Сталинград.
– Город не то что в руинах был, – вспоминает Антонина Григорьевна, – разбит в щебень. И десятки тысяч пленных немцев выносили эту щебёнку с улиц, которые сами же и разбили. Здесь довелось охранять военнопленных.
Кончился 1943 год. В 1944 году часть, где служила Антонина Колосова, перебросили в только что освобождённый от немцев Крым, оттуда в белорусский Бобруйск.
– Всё время линия фронта рядом была, и обстрелы бывали, но на фронт нас не отправляли, хотя мы уже готовы были отправиться на передовую, – пересказывает свои чувства ветеран.
Но задачи перед их частью стояли иные. Немцы отступали, а бандеровских банд оставалось много, и они были не менее опасны, чем фашисты.
– Бандитов вылавливали везде, – говорит Антонина Григорьевна, – в лесах, хуторах, сёлах. Кому повезёт – отдавали под суд, но чаще уничтожали при оказании сопротивления.
Наступательная операция «Багратион» развивалась дальше, начали освобождать Прибалтику, и как обычно – за фронтом перемещалась часть Тони Колосовой.
Вильнюс, Паневежис. Здесь на смену бандеровцам пришли «лесные братья». Название иное, жестокости – не меньше. Обстреливали всех и вся. Бандиты вырезали медицинские подразделения вместе с раненными и врачами. Немецкая армия до такого не опускалась. В Паневежисе сержант Колосова, не подозревая сама, выступила в роли агента-разведчика.
– Поселили меня, – вспоминает она, – в маленькой комнатке у местной польки. Я питалась выданным пайком, хозяйка готовила что-то своё. Ела по-европейски, небольшими порциями на маленьких тарелочках. Объедки, по её словам, уносила поросятам. Вот только мне показалось, что объедков оставалось больше, чем она сама съедала. Через неё вышли на бандитов, которые прятались на чердаке.
В общем, служба у Антонины Григорьевны была столь же опасна, как и на линии фронта.
Вглядитесь в фотографию сержанта Колосовой. Красавица! А вокруг сотни, тысячи мужчин, которым неизвестно сколько отмерено жить. В Литве Тоня встретила своего суженного Александра Добродомова. И сейчас рядом с боевыми наградами хранится свидетельство о браке Литовского образца.
Семья, она и на фронте семья, и её главное предназначение – рождение детей. Ещё до победы Антонина Григорьевна вернулась в Мурашкино, где родилась её первая дочь Нина.
Сразу после войны никому и в голову не приходило подтверждать свой статус участника ВОВ — воевали-то многие, и льгот никаких не полагалось. Позднее Антонина Григорьевна стала искать подтверждение своей службы. В военкомате – и малейших следов не было. Обращалась в Подольск, в центральный архив Вооружённых сил – как и не служила. Лишь через несколько лет получила извещение – «Ваше личное дело хранится в городе Горьком на улице Воробьёва». (Кто не знает, там находится управление ФСБ, бывший КГБ).
– Вот только тогда я узнала, что служила в дивизии НКВД, и сослуживцев рядом со мной погибло немало, – грустно вздыхает Антонина Григорьевна и начинает разбирать на столе груду своего «здоровья».
Алексей ТОЛКАЧЕВ
