Интервью
фотогалерея
В пустыне Сирии
О том, как успешно и эффективно работают Российские ВКС в Сирии, мы можем регулярно узнавать из репортажей военных корреспондентов по центральному телевидению.
Конечно, точного количества самолетов и вертолетов, воюющих с боевиками, нам никто не скажет. Да и не надо. Из личного опыта срочной службы в авиации знаю, что для обеспечения работы авиаполка необходима деятельность как минимум еще отдельного батальона связи, батальона аэродромного облуживания, батальона охраны. Что бы там ни происходило, всех этих военнослужащих надо кормить, мыть, одевать, лечить. Представляете, сколько человек должны вложить свой труд в вылет одного самолета?
Заметьте, это в мирное время, в тихом провинциальном городке под Ростовом. В Сирии — война, и даже «пиджакам» ясно, что, прежде всего, усиливаться должна охранно-сторожевая служба, поскольку батальон охраны способен лишь посты у самолетов выставить да периметр охранять. Конечно, обороной аэродрома Хмеймим заняты и войска сирийской армии, но как показывает боевой опыт, это не самый надежный вариант. Вполне резонно предположить, что в Сирии кроме летчиков и «технарей» служат еще много иных боевых частей и подразделений.
В мае приехал в Большое Мурашкино в отпуск Максим Гроздов, которого я учил, еще работая в лицее. Узнав, что Максим вернулся из Сирии, я просто не мог не зайти к бывшему студенту. Много воды утекло с тех пор, как Максим получил диплом об окончании лицея. За это время он успел отслужить срочную в Чечне, получить высшее образование, поработать в одной из силовых структур.
— А в Сирию-то как тебя занесло? — поинтересовался я у Максима.
— Когда над нашим подразделением нависла угроза расформирования, или как теперь говорят — оптимизации, я решил заключить контракт на военную службу. Служу в 6-й танковой бригаде. Я, конечно, не танкист, служу старшиной роты. Когда началась российская операция в Сирии, написал рапорт о своем желании поехать туда в командировку.
С 17 февраля по 27 апреля находился близ военно-воздушной базы наших ВКС. Охрана базы представляет собой три оборонительных кольца. Где-то далеко, на передовой, боевиков уничтожают наши спецназовцы и морпехи, потом кольцо сирийских войск и мы на крайнем рубеже. Как и на Родине, выполнял обязанности старшины сторожевого поста, где служили около десятка контрактников, а в укрытиях были замаскированы два танка. По совместительству исполнял обязанности психолога в соответствии с полученным образованием. В будущем хочу встать на эту должность по штатному расписанию, а там видно будет.
— А на посту чувствуется, что идет война?
— Еще как! Войну и видно, и слышно. Обстрелы случались регулярно. Чаще всего атаковали из самодельных «баллонометов». Газовые баллоны, начиненные взрывчаткой и всякой металлической дрянью, могут нанести существенный урон.
— Как спасались от обстрелов?
— Военный опыт показывает — нет в этом случае ничего надежнее, чем «зарыться» в землю. И наши укрытия тоже были в земле. Только это уже не блиндажи и «землянки в три наката», а современные металлические модули с кондиционерами и прочими удобствами. А если обстрел застал наверху – ложись при первых выстрелах.
Но сколько-нибудь продолжительных обстрелов не случалось, поскольку на первый же выстрел немедленно реагировали наши ВКС. Сразу поднимались в воздух сначала вертолеты, следом самолеты. И если боевики не успевали покинуть позиции, с которых начинали обстрел, то больше уже никогда не начнут. Да и пушки наших танков стреляют гораздо точнее и дальше их «баллонометов». Надо сказать, телевидение нисколько не преувеличивает эффективность работы наших ВКС. Работают просто здорово! Днем и ночью. Без них в Сирии сухопутным войскам делать нечего, да и Сирийская армия уже бы кончилась.
— А как ты, старшина, обеспечивал питание бойцов?
— В этом проблем не возникало никаких, про нас не забывали ни на минуту. Вспоминая свою службу в Чечне, могу уверенно сказать – условия несопоставимые. Как старшина, я главной задачей считал обеспечение подразделения водой. Она здесь вся привозная — хоть питьевая, хоть бытовая.
Вода здесь – не только утоление жажды и приготовление пищи. Она обеспечивает санитарию, а значит и защиту от всевозможной заразы.
От инфекций вода, конечно, помогала защититься, но не от змей, скорпионов и иной дряни. Тут надо держать ухо востро. Самой же страшной из всей этой ползучей нечисти была египетская кобра.
Облегчала службу и современная военная форма, которая заметно изменилась со времен «чеченской» войны — стала удобнее, комфортнее. В пустыне летняя форма непривычного песчаного цвета. А бронежилет был неотъемлемой частью одежды.
Солдат пришел в отпуск с войны, и конечно, многого просто не рассказывал, а из того, что рассказал, не все можно напечатать. Там, где война, не может не быть тайны. Даже когда она закончится, мы не узнаем всего, а эта сирийская война, похоже, что и заканчиваться не собирается.
— Пока были в действующей армии, чувствовалось внимание со стороны командования. А как борт приземлился в России, все стало как всегда. Доставили на аэродром Моздока, а дальше добирайся как хочешь, это твои проблемы.
— Максим, а в Сирию-то зачем все-таки летал?
— Сейчас и сам не пойму. Кто-то служил, в том числе и офицеры, за ветеранское звание, но у меня уже есть за Чечню. Боевые награды у меня тоже из Чечни, хотя и за сирийскую командировку тоже обещали представить. Фронтовая романтика? Так ведь мне уже не двадцать лет. Командировочные выплаты? При желании на гражданке можно больше заработать. Разве что срок службы шел один день за три — вроде, как почти девять месяцев отслужил… Так уж сложилось, что служба привела меня в пустыню Сирии…
Алексей ЖАРКОВ
