Интервью
фотогалерея
Под крылом ангела-хранителя
Василий Дмитриевич Ломов в марте отметил своё 90-летие. Юбилей, сами понимаете, более чем знаменательный. На свой день рождения юбиляр получил поздравительное письмо Президента России В.В. Путина, которое ему передал глава МСУ С.И. Бобровских.
В 1941 году нелюбовскому мальчишке Васе Ломову было только шестнадцать. Его мать, услышав о начале войны, всё же надеялась, что она закончится раньше, чем сыну исполнится восемнадцать. Но время шло, бои не прекращались, страна два года балансировала на грани поражения, молох войны требовал всё новых и новых жертв.
Наступил 43-й год. Василию Ломову не было ещё и восемнадцати, а ему уже вручили повестку в армию. 13 января худенький мальчишка уехал вместе с другими мужчинами из родного Нелюбова.
Военную подготовку Василий проходил на Дальнем Востоке. Впрочем, может, и не только подготовку – на Тихом океане воевала Япония, и её надо было, на всякий случай, сдерживать от соблазна напасть на СССР.
Учился Василий на миномётчика на берегу Амура. В самом конце 1943 года, когда стало ясно, что Япония ни при каких условиях не нападёт, эшелоны с подготовленным пополнением потянулись на запад.
23 дня шёл эшелон до города Торопец, где и происходило формирование новых подразделений.
— Уже через несколько дней я оказался на передовой, — вспоминает Василий Дмитриевич. — Попали под обстрел немцев. Взрываются мины, то недолёт, то перелёт. Но пристрелялись фашисты, взрыв совсем рядышком, двое бойцов убиты, а меня лишь взрывной волной окатило.
Миномётная батарея под командованием комбата Трегубова присоединяется к артподготовке. Мин нужно выпустить десятки. Одна весит пуд, в ящике их две, да и сам ящик нелёгкий. Я самый маленький и щуплый был в батарее, чуть справляюсь с задачей. Комбат разгневанно кричит: «Спишу в пехоту!»
— Не знаю, списал бы меня комбат в пехоту или нет, — продолжает Василий Дмитриевич, — но через несколько дней кровопролитных боёв, во время которых я снова выжил, нас вывели на переформирование. Через день прибегает вестовой:
«Ломов! Тебя вызывают в контрразведку». Вызов не самый приятный на фронте. Мысль — уж не провинился ли в чём? У блиндажа контрразведки — несколько десятков бойцов. Из них отобрали полтора десятка — в только что сформированный штаб дивизии необходима была охрана. До конца войны и служил в охране штаба, но и в окопах бывать приходилось.
Как-то вернувшись с передовой, Василий получил вызов к начальнику разведки.
— Боец, в карте разобраться можешь?
— Кое-что понимаю, — отвечает солдат.
— Связного у нас убило, твоя задача — доставить пакет командиру полка, — офицер разворачивает карту. — Пройти нужно вот в эту точку, чем быстрее — тем лучше. А вот этот участок простреливается немцами. Понял?
— Так точно.
— Ну, с Богом.
И Ломов отправляется в путь. Вот опасный участок. Стремительными перебежками солдат преодолевает метров сто или чуть больше. А там уж не далеко и до штаба полка. Передал пакет. Вместо него получает донесение — и в обратный путь. Вновь стремительный бросок — и боец у штаба дивизии.
— Не успел перевести дух — повторение маршрута: доставил, вернулся... — «вынимает» Василий Дмитриевич воспоминания из глубины сознания.
— Ломов! — вновь кричит майор. — Ты дорогу знаешь, проводи-ка замполита в полк.
Идём с капитаном, подходим к опасному участку. Я по молодости и, наверное, по глупости, одним броском преодолеваю его. Офицер — осторожно в обход. Дожидаюсь его на опушке и провожаю в штаб полка. Там меня уже узнают.
— Отдохни, — говорят офицеры, — а то уж совсем забегался.
Не знаю почему, я от отдыха отказался — и в обратный путь. Наверное, и немцам надоел своей беготнёй. Открыли огонь. Может, и не по мне, конечно. Но к себе я добрался в очередной раз невредимым.
У штаба всё тот же командир разведки говорит:
— Пока ты добирался — полк, куда ты провожал замполита, подвергся артналёту, капитан и ещё несколько офицеров погибли. А на тебя, солдат, пишу представление к награде. На войне, как на войне. Кому смерть, кому награда.
— Не погибни тогда замполит, я едва ли получил бы медаль «За отвагу», — философски говорит ветеран.
Неведомая сила хранила жизнь Василия Ломова и дальше. В страшных боях по взятию Кёнигсберга он не получил ни царапины. Город пал 9 апреля 45-го года. Со взятием Кёнигсберга война для Василия, можно сказать, тоже закончилась. Через некоторое время их вывели в Польшу на переформирование. Здесь встретил миномётный дивизион, в котором начинал воевать.
— Ого, как вырос и возмужал щуплый мальчишка, — удивлялись знакомые бойцы. — А тебе повезло, — грустно добавили мужики, — весь твой расчёт погиб при взрыве мины.
— Стою, охраняю штаб. Около двух ночи, из штаба, возбуждённый и радостный, выбегает капитан Расстегаев, — даже спустя семьдесят лет со счастливой улыбкой вспоминает тот миг Василий Дмитриевич. — «Победа! Победа!», — кричит капитан и палит в воздух из своего ТТ. Я тоже присоединяюсь к нему.
Окончилась война, и ангел-хранитель перестал заботиться о Василии, не получившим в боях ни царапины.
— Во время шуточной борьбы какой-то сибиряк показал мне бросок, — с иронией вспоминает ветеран. — Результат — тяжёлый перелом ключицы, лечение в госпитале, потом месячный отпуск. Домой! Хоть и кончилась война, после отпуска еду в военкомат в Бутурлино, прошусь обратно в часть, но получаю направление в Горький на пересылку. Там комиссия. Врач лор определил, что я глух на правое ухо, нет барабанной перепонки.
— Как же тебя вообще призывали? — удивлялся доктор.
— Чего удивляться, шёл ещё только 43-й год, а уха у меня – два.
Но в 45-м году такого бойца сразу же комиссовали. И вот он дома. Уже совсем.
Алексей ТОЛКАЧЁВ
