Главная Наши земляки Любовь к русскому слову
01.02.2019
Просмотров: 1105, комментариев: 0

Любовь к русскому слову

Муза Зубарева (верхний ряд, вторая слева) со своим классом. 1945 г., 8 кл.

Работая много лет в газете, имея при этом диплом инженера, невольно задумываешься, что же привело меня в журналистику? И не нахожу другого ответа, кроме как любовь к литературе и некоторая грамотность, приобретенные в школе. Завтра исполняется 90 лет учителю русского языка и литературы, моему классному руководителю Музе Николаевне Зубаревой. В преддверии юбилея я побывал в гостях у любимой учительницы.

Почему у нас не принято, чтобы учителя в школе рассказывали о себе ученикам? Как много нового и интересного можно почерпнуть из их воспоминаний. Не только об учителе, но и об истории родных мест.

Муза Николаевна и в 90 обладает отличной памятью, помнит всех своих учеников и многие события, о которых, если честно, автор и сам уже забыл.

Я, конечно, еще помню о когда-то существовавшей на берегу Сундовика деревне Салово, где родилась Муза Николаевна, но то, что там существовала и работала начальная школа, было для меня настоящим открытием.

— Вот и окончила я в этой школе четыре класса, — вспоминает учитель-ветеран, — а продолжила учебу уже в Большом Мурашкине.

Но до Великой Отечественной войны Муза успела окончить только 5-й класс. После ее начала стала работать в колхозе. Снова приступила к учебе только в разгар войны, но по воскресеньям и в каникулы продолжала работать в поле, не пропустив ни единого дня. В 1944 году, окончив неполную среднюю школу-семилетку, деревенская девчонка поступила в 8-й класс Большемурашкинской средней школы.

И опять в рассказе моей «классной» меня ждал удивительный факт. Оказывается, в то время у нас в стране было раздельное обучение мальчиков и девочек! Я, конечно, читал, что такое практиковалось в крупных городах с 1943 года, но чтобы в Мурашкине…

Если подумать, нетрудно догадаться, что в «мужских» классах профильным было военное дело — время диктовало. А вот в девичьих — отнюдь не домоводство, как может показаться. Педагогика была главным предметом для девочек. При всей критике советского строя нельзя не поразиться дальновидности тогдашнего руководства страны: все были уверены в победе, а победа всегда приводит к повышению уровня рождаемости в стране. Дети еще не рождались, отцы их еще с войны не вернулись, а для будущих школьников уже готовили кадры.

— Не случайно из 35 выпускников 15 стали учителями, — рассказывает Муза Николаевна. — Педагогику в нашем классе преподавала заслуженная учительница РСФСР К.А. Критская. Практика у нас была «пассивной», то есть мы посещали уроки учителей, а потом делали разбор и анализ, и нам ставили оценки. А поучиться было у кого и было чему. Уроки кроме Критской вела еще один выдающийся учитель С.М. Узикова.

— Алёша, я до сих пор помню их замечательные уроки, — улыбается Муза Николаевна.

По окончании 10 класса девчонку-выпускницу направили на работу учителем в Карабатовскую начальную школу, где она проработала 2 года. Одновременно Муза поступила в Горьковский учительский институт заочно. Возможно, правильнее сказать — Горьковский педагогический, но все-таки учительским-то институтом в послевоенные годы можно называть не весь ГПИ в целом, а тот факультет, который обучал выпускников педклассов по ускоренной программе.

— А готовили нас полноценно, — вспоминает Муза Николаевна, — преподаватели института готовы были отдать нам свои знания, да и у нас жажда учебы была огромной. Пропустить лекцию наших педагогов было немыслимо не только потому, что дисциплина была жесткой, просто все было невероятно интересно. А уж как нам рассказывали о русской литературе — не передать! И любовь к ней росла и усиливалась год от года.

Работая в Карабатовской школе, параллельно обучаясь в вузе, Муза Николаевна набиралась опыта, и через два года ее перевели в Кишкинскую семилетнюю школу учителем русского языка и литературы. Здесь молодой педагог столкнулась с еще одной гранью работы сельского учителя. В то время они были практически единственные образованные люди на селе, и им было поручено распространять среди населения облигации государственного займа.

— Представляешь, надо было уговорить крестьян, у которых и денег-то практически не было, отдать то, что имелось, в долг государству лет на 10-15, — с какой-то печалью вспоминает Муза Николаевна. — Мы (имею в виду всех сельских учителей страны) справлялись с этой задачей. Неспроста правительство предоставило льготы именно сельским учителям.

Молодого талантливого учителя заметили и коллеги, и директора школ. Через год по просьбе директора Григоровской школы С.С. Пениной ее перевели в Григорово, где она стала работать уже завучем.

Надо сказать, районный отдел образования в те времена командовал учителями по-военному. Еще через год, как пояснили учителю Зубаревой, «с целью укрепления коллектива» ее назначили завучем в Рождественскую семилетку, где она проработала 1952-1953 учебный год. А с сентября 1953 Музу Николаевну назначили заведующим методическим кабинетом РОНО. К счастью, для многих последующих поколений учеников она стала вести несколько часов русского языка и литературы в Большемурашкинской средней школе. А когда в 1954 году ушла на пенсию М.Г. Кованова, Муза Николаевна сделала свой выбор между должностью и призванием в пользу последнего. Более 30 лет она проработала учителем в школе, где когда-то училась сама, где встала на педагогическую стезю.

Наш школьный выпуск — один из последних, в котором первоклассники начинали писать перьевыми ручками с чернильницами-непроливайками. Эти ручки, доставлявшие нам кучу неудобств и неприятностей, должны были научить школьников каллиграфическому почерку, или по крайней мере, разборчивому. Но уже в третьем классе появились шариковые, и с почерком у нас получилось то, что получилось. Поэтому, когда мы в пятом классе пришли учиться русскому языку и литературе к Музе Николаевне, для нас было настоящим потрясением видеть, насколько красиво она писала. Можно сказать даже по-другому — правильно, как в букваре. И не только ручкой в тетради или дневнике, но и мелом на школьной доске.

Муза Николаевна была требовательным учителем, строгой «классной», но не помню, чтобы она ругалась или повышала голос, хотя и было за что. Вспоминаю, как она иногда нервничала, волновалась из-за нашего неподобающего поведения. Но не кричала. Ведь мы же дети. Мы, конечно же, иногда задавались вопросом — почему Муза Николаевна не замужем, почему у нее нет своих детей? Но замужем она была за своей профессией, а детей у нее было много — все мы — ее ученики.

Помнится, как мы всем классом на открытом грузовике ездили убирать свеклу или картошку. Так наш классный руководитель всегда проверяла, тепло ли мы оделись, чтобы ехать в кузове, взяли ли с собой еды в поле. Другие учителя иногда посмеивались над ней: «Родители отправили своих детей, а тебе-то что?»

Но Муза Николаевна до сих пор утверждает: родители доверили школе, педагогам самое дорогое, что у них есть — своих детей, поэтому учителя не только должны научить их своему предмету, но и заботиться о них. И наш классный руководитель работал не только с нами, но и с нашими родителями.

Удивительно, она помнит не только всех нас, но и наших отцов и матерей. Сейчас рассказывает мне о том, как наши мамы приходили отмывать и отчищать новый класс, в который нас перевели с 1 сентября. Даже от матери об этом не слышал, считал, что только сейчас стали родителей привлекать к ремонтам и уборке.

А как же Муза Николаевна любила свой предмет — русский язык и литературу! Всю жизнь она преподавала их в среднем звене — с 5 по 8 классы.

— Для меня было настоящим счастьем, — не скрывает она радости, — когда изучение Пушкина и Лермонтова по программе перенесли из 9-го класса в 8-й! У меня появилась возможность знакомить своих учеников с великими произведениями.

В это же время мы учились писать сочинения. Конечно, можно было написать о том, что услышал на уроке, прочитал в учебнике или аннотации к книге. Если при этом не наделал грамматических и орфографических ошибок, то получи свою твердую «четверку». Ну а чтобы получить «5», надо было донести свое видение, свои чувства, подобрать собственные слова, связать их в предложения и выразить собственные мысли.

— Муза Николаевна, — рискнул я спросить спустя сорок лет, — а что вам нравилось преподавать больше — русский или литературу?

Пожилая учительница на минуту задумалась, взвешивая ответ.

— Литературу. Ведь здесь все: и история, и обществознание, и философия, и театр. И у каждого ученика может быть свой взгляд на произведение. Главное — чтобы этот взгляд был.

Русскому языку Муза Николаевна учила тоже очень хорошо. Ведь грамотность закладывается именно в этих классах.

Вспоминает бывший директор БСШ Ю.Н. Гусев, ученик Музы Николаевны: «Помню, работал сначала завучем, потом директором. Будучи математиком, мне приходилось писать десятки приказов, распоряжений, еще каких-то бумаг. Всегда знал, что за этим следят коллеги-учителя. Но за много лет ни разу «не прокололся» ни с грамматикой, ни с орфографией. Умела Муза Николаевна нас научить».

А литература — это ведь не только уроки, не только чтение и библиотека. Муза Николаевна вместе с другими учителями устраивала литературные праздники и вечера, в которых принимали участие не только педагоги и школьники, но и их родители.

За свой многолетний, эффективный труд Муза Николаевна отмечена многими наградами. Но не они главное, главное, что своего учителя вспоминают с благодарностью несколько поколений выпускников.

Дорогая Муза Николаевна! Все мы сердечно желаем вам крепкого здоровья и доброй памяти, в которой есть место и для каждого из нас. А мы, читая хорошую книгу, всегда помним о том, что понимать-то литературу научили нас Вы. Спасибо за это!

Алексей ТОЛКАЧЕВ

Архив новостей

понвтрсрдчетпятсубвск
    123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031
       

Реклама

Нижегородское ополчение. Новые формирования
Своих не бросаем!